«Война и кадровый голод». Российские работодатели все менее интересуют трудовых мигрантов

В России не хватает рабочих рук. Острый кадровый голод – наиболее важная проблема экономики страны и главный ограничитель ее дальнейшего развития.

Глава Банка России Эльвира Набиуллина в очередной раз повторила этот тезис 8 апреля, выступая перед депутатами Государственной думы: «Многочисленные встречи с предприятиями показывают, что и в прошлом году, и сейчас основным сдерживающим фактором для расширения производства является не столько нехватка финансовых ресурсов, сколько дефицит рабочей силы». Этот тезис проговаривается так часто, что давно воспринимается как аксиома.

Причины тоже многократно повторены. Демографическая «яма» – наследие низкой рождаемости «лихих 90-х». Война, мобилизация, релокация. Но значимость последних факторов уже начинает ставиться под сомнение. В опубликованном Высшей школой экономики исследовании «Эскалация вакансий на российском рынке труда (динамика, структура, триггеры)» его автор Ростислав Капелюшников (один из самых, если не самый авторитетный специалист по российскому рынку труда) приходит к выводу, что взрывной рост вакансий и столь же стремительное сокращение безработицы начались в России в разгар «коронакризиса» – в 2020 году.

«Этот вывод расходится с представлениями большинства аналитиков, которые склонны связывать экспансию вакансий на российском рынке труда с событиями 2022 года – мобилизацией и «релокациейм, – пишет автор. Можно не сомневаться, что провластные «аналитики» поспешат использовать этот тезис для оправдания войны. Дескать, война к тяжелой ситуации на рынке труда никакого отношения не имеет.

Хотя несложно прийти к выводу, что более ранняя точка отсчета начала кризиса на российском рынке труда вовсе не отменяет того вклада, который внесли мобилизация и «релокация» в развитие этого кризиса. Более того, если тенденция столь явственно проявила себя за полтора-два года до начала войны, появляется еще один аргумент в пользу того, что начало вторжения в Украину было опасным для России, в том числе и с точки зрения состояния рынка труда.

Так или иначе, ценна работа Капелюшникова не этим, а количественной оценкой остроты кадрового голода, который испытывает российская экономика. «Навес» вакантных мест (который, к слову, продолжает увеличиваться) достиг «поразительно высокой» отметки в 7 процентов. Если исходить из оценки министерства экономики, что численность занятых в феврале составила 73,8 миллиона человек, несложно подсчитать, что стране не хватает 5 миллионов работников. Это в 2,5 раза превышает оценку Росстата, который исходит из официальных данных службы занятости.

Дальше, по мнению Капелюшникова, будет только хуже. Все значимые источники пополнения рынка труда Россия уже исчерпала: безработных практически нет, пенсионеры и женщины с детьми и так уже загружены, а попытки задействовать молодежь чреваты дальнейшей потерей человеческого капитала.

Демография не радует: в ближайшие десятилетия численность занятых в России сократится еще на 5-10 миллионов человек. На трудовых мигрантов в силу ряда обстоятельств тоже слишком сильно рассчитывать не приходится. В том числе и потому, что разрыв в уровне доходов между Россией и странами Центральной Азии сокращается и продолжит сокращаться. Так что российские работодатели все менее интересуют жителей бывших советских республик.

«Это предполагает, что российской экономике, по-видимому, предстоит в течение продолжительного времени периода существовать в стрессовых условиях острого недостатка трудовых ресурсов. Скорее всего, это станет главным тормозом на пути ее устойчивого роста в ближайшие десятилетия», – такими словами завершает Капелюшников свое исследование.

От рецептов он воздерживается. Если исходить из того, что в ближайшее время Россия останется воюющей страной с нынешней структурой занятости, то крайне аккуратная, но честная оценка не выглядит чрезмерно пессимистичной. Скорее наоборот. Между тем, даже сейчас можно утверждать, что рабочих рук в России достаточно, только используются они не в реальной экономике.

С демографией не поспоришь. Менее 74 миллионов занятых – это примерно половина населения. А это значит, что каждому работнику приходится работать «за себя и за того парня», то есть обеспечивать, помимо себя, еще одного человека. Нагрузка велика, даже если не учитывать, что работник работнику рознь. Содержать приходится не только стариков и детей. В России есть как минимум три большие категории формально занятых, которых приходится обеспечивать и которые могли бы стать тем самым источником рабочих рук, который ищут и не могут найти российские власти.

Прежде всего, это сами власти. В их органах разного уровня, а также структурах государственного управления трудится около 3,5% от общего числа занятых. Это около 2,5 миллиона человек. Если сократить армию чиновников вдвое, система государственного управления только улучшится. Заодно и проблема коррупции станет менее острой. И, раз уж речь зашла об армии, уместно вспомнить о российских вооруженных силах. Согласно указу Владимира Путина от 1 декабря 2023 года, их штатная численность была повышена до 2,2 миллиона человек.

В реальности в системе Минобороны занято, согласно официальным данным, на 300-350 тысяч человек меньше, но эта нехватка любой статистикой тоже учитывается как «потребности экономики». Так что сокращение армии – как штатной численности, так и реальной – до 600-700 тысяч снизит потребности еще в полутора миллионах. Прибавить сюда чиновников и отнять вакансии в органах госуправления, и официальные потребности закрыты с большим запасом.

Есть еще одна категория, явно для России избыточная, но, как и все, испытывающая острый дефицит кадров. Это пресловутые «силовые структуры»: МВД, ФСБ, ФСО, ФАПСИ, ФСИН, МЧС. Они все отвлекают от производительного труда около 3,5 процента занятых, или те же 2,5 миллиона человек. В развитых странах доля «силовиков» в среднем в четыре раза ниже, чем в России, а уровень преступности ниже. Так что закрыть все потребности российской экономики в рабочих руках теоретически несложно.