Постоянное ощущение страха, постоянно меняющиеся и непонятные запреты, и фундаментальные, и мелочные, нищета, безработица, унижения женщин, бегство из страны самой образованной части населения и угроза продолжения кровавой гражданской войны. Такой стала жизнь в Афганистане при победивших талибах, судя по рассказам множества бежавших оттуда очевидцев.
В самую длинную ночь года, накануне 21 декабря, двадцатитрехлетняя жительница Кабула Малиха Зафари с подругами отправляется на празднование древнего иранского праздника Шаб-е Ялда. В узкой комнате вокруг длинного, прошитого серебряными нитями пурпурного куска материи собирается около 40 женщин. Некоторые одеты в черные и серые свитера, но на большинстве – традиционные яркие платья. Подолы украшены золотой вышивкой, та же вышивка – на покрывающих головы женщин легких шарфах. Женщины поют, раскачиваясь в такт музыке, и хлопают в ладоши. «Мы поем старую иранскую песню, – говорит Зафари. – Это помогает нам хоть ненадолго почувствовать счастье».
Ночь Ялда, празднование которой восходит к древней зороастрийской традиции, символизирует победу солнца над тьмой. Она отмечается по всему миру – в Иране, Таджикистане, в местах проживания шиитской диаспоры в США. Но в современном Афганистане, где, по словам жителей Кабула, люди испытывают ежедневные трудности с поиском пропитания, ее празднование приобретает особое значение. «Мы празднуем в безопасном месте, – говорит Зафари. – Потому что это запрещено».
«Настоящее утро не придет, пока не закончится ночь Ялда», – написал в конце XIII века иранский поэт Саади. И сегодня для афганцев-шиитов этот праздник – символ стойкости и выражение надежды на будущее – увы, оснований для которой остается все меньше.
В то же самое время, когда в Афганистане мусульмане-шииты, в основном хазарейцы, тайно отмечают зимнее солнцестояние, в десяти с половиной тысячах километров от Кабула, в комнате Бостонского центра помощи беженцам и иммигрантам плачет молодой мужчина. Ему нет еще и 30 лет, и в своих узких модных джинсах и черном свитере он выглядит так же, как все молодые выпускники университетов по всему миру. «Я был первым секретарем главы администрации президента Ашрафа Гани, – говорит Джабар Кадери. – Я прибыл в Бостон три месяца назад, в начале сентября».
За мгновение до
Когда Кабул 15 августа 2021 года был сдан талибам, Кадери находился в своем кабинете в президентском дворце в Кабуле. «Мы все ожидали, что что-то должно случиться, – говорит он. – Но я не думал, что Кабул падет за несколько часов».
Предполагалось, что Гани передаст власть всеафганскому совету старейшин – Лойя-джирге. Но талибы в последний момент отказались от этого сценария: им нужна была только однозначная победа. Джабар Кадери покинул дворец вскоре после побега президента. «Дворцовая служба безопасности не выпускала автомобили», – продолжает он. Джабар оставил свою личную машину с водителем и отправился домой пешком. Он шел около полутора часов и всю дорогу плакал.
Тем же воскресным августовским утром Малиха Зафари отправилась на занятия. Она была студенткой третьего курса отделения гидравлики и гидротехнических структур факультета водных ресурсов и окружающей среды Кабульского политехнического университета, второго по размерам и значимости в Афганистане. Вскоре профессор объявил студентам, что им лучше разойтись по домам, а Зафари стали звонить родители с просьбой вернуться домой. «Они позвонили мне раз 20, – рассказывает Зафари. – Но я никак не могла найти автобус». Девушка пошла пешком.
Немного передохнув после долгой дороги, Джабар Кадери решил отправиться в центр города, посмотреть, как обстоят дела. В западной части Кабула, возле его любимого кафе с капкейками он впервые и увидел талибов. «В тот момент мой мир рухнул, – говорит Кадери. – Всю жизнь я работал только для того, чтобы Кабул никогда снова их не увидел. И вот они были здесь».
Похожие чувства испытал и еще один молодой чиновник. Сафар Зафар, координатор проектов при втором вице-президенте Афганистана, в тот день участвовал в чтении Корана в доме друзей. Узнав о передаче города талибам, он отправился посмотреть, что творится на улицах. Вскоре он увидел талибов. «Как это могло случиться, что после двух десятилетий «Талибан» вновь вернулся к власти?», – подумал он.
«В том, что президент Гани сбежал, был один положительный момент: у нас не было еще одной гражданской войны, – размышляет Джабар Кадери. – Каждый день моя дорога на работу проходила через площадь внутри комплекса президентского дворца, где талибами 27 сентября 1996 года, в дни их первого прихода к власти, было повешено тело зверски убитого после пыток бывшего президента Афганистана Мохаммада Наджибуллы. Могло быть и так.
Новшества талибов
Кабул сейчас стал совсем иным городом. Закрыты кафе и рестораны, не видно женщин – а они владели примерно третью мелких и средних предприятий в Кабуле. Женщины теперь не могут работать и в государственном секторе, им запрещено учиться и в государственных вузах. «Женщины-учителя, женщины-инженеры – все они сидят дома», – говорит Малиха Зафари.
Девочкам старше определенного возраста запрещено учиться даже и в школах (кроме некоторых провинций). Формально женщины еще могут получить высшее образование в частных вузах, но на практике это нереализуемо. «В частный вуз я не хочу – там низкое качество образования, и заплатить за обучение мы сейчас не можем», – рассказывает Малиха Зафари.
«Даже мои друзья-мужчины, которые учились в магистратурах в частных колледжах в Кабуле и параллельно работали, не могут сейчас заплатить за обучение – они сами не получают своей зарплаты, – говорит Джабар Кадери. – Частные вузы разоряются, скоро их не будет».
Сентябрьский доклад Программы развития ООН отмечает, что 72 процента населения Афганистана сейчас находятся за чертой бедности. И число бедняков должно увеличиться до 97 процентов населения к середине 2022 года, подчеркивается в документе.
«В прошлом году у нас уже был неурожай, в этом году дождей снова выпало недостаточно, – объясняет Кадери. – Крестьяне не могут прокормить себя».
Отец Джабара Кадери – школьный учитель, уже пять месяцев не получающий зарплаты. Кроме эмигрировавших в США Джабара и его сестры Хомейры, писательницы, романы которой получили благосклонную оценку американской The New York Times, в семье есть еще дети, которых нужно кормить. А Сафар Зафар, чтобы покупать еду, продал сначала свой старый ноутбук, а затем начал распродавать книги. Еще один афганец, по имени Али, ест менее чем на два доллара в неделю – на 26 центов в день, подсчитал он. «Мой отец – владелец продуктового магазина, у нас с едой все относительно нормально, – объясняет Малиха Зафари. – Но наши соседи голодают».
В стране по-прежнему парализован бюджетный сектор. «Талибы сказали, что мы можем вернуться к работе, но никакого конкретного предложения я не получал», – рассказывает еще один бывший чиновник, сотрудник генпрокуратуры Эхсан Фэйджи. «Семьи просто продают своих детей, – говорит Малиха Зафари. – Мне повезло, моя семья поддерживает мое стремление получить образование, но мои подруги вышли замуж, потому что у них не было другого выбора».
Двадцативосьмилетняя Шукрия Шахин, сотрудница организации-партнера UNICEF в Афганистане и студентка первого курса магистратуры Кабульского университета по направлению женских и гендерных исследований, не выходила из дома десять дней.
«У меня были основания опасаться за свою жизнь, потому что я работала с иностранцами», – рассказывает она. Сейчас женщина вышла замуж за своего двоюродного брата и уехала в Иран. «Моя семья считает, что это была лучшая из имевшихся у меня возможностей. Очень сложно было получить визу и выехать, мне повезло», – заключает Шахин.
Ломая образ жизни женщин, они ломают и образ жизни мужчин
«Ломая образ жизни женщин, они ломают и образ жизни мужчин, – рассуждает руководитель Центра изучения афганской политики Андрей Серенко. – Это тот рычаг, с помощью которого можно добиться изменений на ключевом уровне – на уровне афганской большой семьи».
Первое время талибы, как и опасалась Шахин, действительно ходили по домам. «Они искали бывших чиновников президентской администрации», – уточняет Джабар Кадери. Кроме этого, талибы также конфисковывали оружие и транспорт – полицейские и военные машины Ford Ranger и Humvee. После этого «Талибан» объявил, что все работавшие с предыдущим правительством получают амнистию – но афганцы не поверили. Циркулировавшие в социальных сетях слухи, например, о забивании камнями в некоторых провинциях женщин старше 20 лет, отказавшихся выйти замуж за талибов, только усиливали страхи местных жителей.
Ряд изданий в начале сентября 2021 года сообщил, что афганские журналисты Немат Накди и Таки Дарьяби, сотрудники ежедневной газеты «Этилаат Роз», были схвачены талибами за освещение протестов против дискриминации женщин. В результате пыток Накди частично потерял зрение и слух. «Теперь нельзя, чтобы тебя видели с прозападной газетой в руках», – рассказывает Али. Источником хоть какой-то объективной информации для афганцев стали СМИ, редакции которых находятся за рубежом, – например, BBC Dari и Radio Azadi (Афганская редакция Радио Свобода).
В условиях неразберихи полувоенного времени нет ни четких правил, ни установленных новой властью наказаний за их нарушение. «Они создали обстановку, в которой невозможно дышать», – горюет Джабар Кадери. Многие из его бывших коллег задумываются о самоубийстве.
Большая часть талибов – люди, выросшие в горах, не имеющие представления о городской жизни и не пользующиеся интернетом
«Какие-то формальные запреты все же были доведены до населения талибским «Министерством по насаждению добродетелей и искоренению пороков», – указывает Андрей Серенко. Однако они распространяются традиционными для «Талибана» способами, в частности, через сеть блокпостов на дорогах. При этом на местах требования центра, как правило, выполняются с удвоенным усердием, продолжает эксперт: «Возможно, речь идет о намеренном закручивании гаек в провинции при относительно приемлемых для мирового сообщества официальных талибских декретах в центре». При этом не исключено, что из-за низкого уровня образования большинства руководителей «Талибана» среднего звена эти правила и предписания на практике применяются самым жестоким образом. «Большая часть талибов – люди, выросшие в горах, не имеющие представления о городской жизни и не пользующиеся интернетом».
К тому же Кабулом пока владеют разные талибские кланы, и правила в разных кварталах могут различаться. «В большинстве случаев, если они заметят нарушения, то будут пытаться как-то наказать, – говорит Али. – В первый раз, может быть, отругают, во второй – изобьют». Что будет на третий раз, жители современного Афганистана узнавать не хотят.
Кроме европейских газет в Афганистане теперь запрещена европейская одежда и бритье бород. «Если они видят на улице мужчину в футболке, подходят и говорят, что это «не по исламу», – говорит Шукрия Шахин. «Мои друзья теперь не бреются. «Талибан» не запрещал бриться, но им так кажется безопаснее», – рассказывает Джабар Кадери. Запрещена даже светская музыка. «Талибы подходят на улице и проверяют телефоны, – жалуется Али. – Нельзя, чтобы в телефоне нашли музыку». Через систему мелочных запретов талибы учат население подчиняться. «Такие запреты они воспринимают как инструмент, с помощью которого в людях можно сломать привычку к прежней жизни», – говорит Андрей Серенко.
Серьезному пересмотру подверглись учебные планы. «Исключен английский язык, поменялось преподавание истории, были добавлены предметы, связанные с изучением ислама», – рассказывает Али. До прихода талибов он обучал английскому 50 учеников в частном центре. Теперь продолжает учить английскому бесплатно и тайно. Около десяти его учеников собираются в здании фабрики ковров. Все рабочие фабрики – этнические хазарейцы. Они знают о тайных занятиях запрещенным английским языком. Али считает, что их не выдадут. Есть договоренность, что в случае, если во время урока нагрянут талибы, рабочие скажут, что подростки и Али тоже трудятся на фабрике. «Хазарейцы не выдадут друг друга, – подчеркивает он. – Нас дискриминируют уже более века».
Сейчас хазарейцы вновь опасаются за свои жизни. В августе 2021 года международная правозащитная организация Amnesty International сообщила о девяти хазарейцах, убитых талибами в провинции Газни. Также хазарейцы подвергаются насильственным переселениям в результате устроенного «Талибаном» передела земель. Еще одна правозащитная организация, Human Rights Watch, в сентябре 2021 года подсчитала, что в результате насильственных переселений в провинциях Дайкунди и Урузган пострадало 2800 представителей этой этнической группы. Всего же, по подсчетам ООН, за период с января по сентябрь 2021 года около 9 процентов афганского населения стали внутренне перемещенными лицами.
Далекая надежда
У сегодняшнего экономического кризиса в Афганистане есть две основные причины, считают афганцы. Утечка мозгов, отъезд наиболее образованных представителей нации из страны и потеря зарубежной финансовой поддержки. Около 70 процентов своего бюджета при Гани страна получала из-за рубежа. «Мы стоим на грани катастрофы» – так оценивает ситуацию бывший управленец Джабар Кадери. Однако катастрофа, по его мнению, произойдет не из-за замороженных США в августе 2021 года средств афганского Центробанка и приостановки финансирования проектов Всемирного банка в Афганистане. «Талибы все равно не смогут распорядиться этими деньгами, – полагает Кадери. – Они умеют только воевать».
В «Талибане» сейчас идет борьба за власть. Кроме того, на территории Афганистана действуют террористические группировки «Исламское государство» и «Аль-Каида», которые иногда вступают в союз между собой и с талибами, но чаще воюют друг с другом. И с приходом весны, говорят афганцы, столкновения только усилятся. «Весной начнется война», – убежден Кадери.
Убитый талибами второй президент Афганистана Мохаммад Наджибулла в интервью The New York Times в 1992 году сказал: «Если фундаментализм победит в Афганистане, то война будет продолжаться долгие годы». Сегодня, тридцать лет спустя, фундаментализм в Афганистане возобладал.
Сам образ Наджибуллы в последние годы сильно трансформировался в афганском общественном мнении, и эта трансформация практически не оставляет шансов для мирного разрешения затяжного афганского конфликта. «В глазах определенной части пуштунской молодежи Наджибулла – мученик и патриот, который пошел до конца, сопротивляясь пакистанской агрессии», – подчеркивает Андрей Серенко. Вместе с тем Наджибулла – диктатор, выходец из структур госбезопасности, известный тем, что выдавливал подозреваемым на допросах глаза пальцами, продолжает эксперт: «Хазарейцы, восстание которых Наджибулла утопил в крови, также вряд ли забудут своих погибших».
Джабар Кадери, бывший сотрудник администрации последнего афганского президента Ашрафа Гани, теперь работает в Бостонском центре помощи беженцам и иммигрантам. У него есть планы на будущее – поступать в Гарвард и писать диссертацию о путях мирного разрешения этнических и религиозных конфликтов. Но, как только речь заходит о том, как Кабул, город, который создавал он и такие, как он, новое поколение афганцев, перешел в руки «Талибана», Джабар начинает плакать.
