Правозащитные организации говорят, что сотни афганцев бежали от талибов в соседний Узбекистан. Однако без официального статуса беженца они находятся в уязвиммом положении и могут быть депортированы из страны, пишет Deutsche Welle (DW).
Будущее афганских беженцев в Узбекистане остается неопределенным
Почти каждый день ковер в гостиной Марины на время превращается в танцпол: когда начинает играть музыка, два ее маленьких сына выписывают на нем пируэты, а остальные члены семьи аплодируют им.
Марине 26 лет. Она – афганская журналистка и борец за права женщин. В середине августа, когда власть в Афганистане захватили талибы, Марине, ее мужу, двум детям и сестре с ее супругом пришлось спасаться бегством из Мазари-Шарифа. Сейчас они живут в Ташкенте, в квартире, которую им предоставили несколько международных правозащитных организаций. До сих пор семья Марины старалась сохранять присутствие духа, однако делать это становится все труднее.
«Вся моя семья переживала за меня, так как я всегда писала материалы против талибов», – говорит журналистка в беседе с DW.
«Вся семья за меня боялась. Потому что я всегда выступала против талибов, – делится журналистка в беседе с DW. – В Мазари-Шарифе повсюду стреляли. Каким-то чудом нам удалось получить узбекскую визу, вскоре после нашего отъезда границу закрыли».
В Афганистане у Марины остались четыре сестры и родители. Свою фамилию она называть не хочет, опасаясь, что родственникам отомстят за ее бегство. Женщина не сомневается, что ее работа в журналистике и гражданский активизм в Афганистане при талибах означали бы для нее смертный приговор.
«Вы же знаете, какая ситуация сейчас в Афганистане с журналистами, это показывают. Стреляют в них, убивают, бьют, избивают... Мы бы хотели остаться, но это было бы слишком опасно. Они бы нас нашли», – делится она своими переживаниями с корреспондентом DW.
Сейчас Марина и ее семья находятся в безопасности, но это не означает, что их беды остались позади. Журналистка практически не покидает стены квартиры в Ташкенте из страха, что натолкнется на представителей властей Узбекистана или кого-то, кто связан с «Талибаном».
Самое страшное: срок действия их виз, выданных на три месяца, истекает в ближайшие дни. Узбекистан не подписывал Женевскую конвенцию ООН о статусе беженцев, соответственно, Марине и членам ее семьи не был предоставлен этот статус.
«Две двери стоят перед нами: или мы начнем здесь новую жизнь, или нам придется вернуться в Афганистан», – говорит журналистка.
Беззащитность
По оценке правозащитников, в Узбекистане сейчас находятся несколько сотен афганских беженцев, и все они испытывают те же трудности, что и семья Марины. В Ассоциации по защите прав человека в Центральной Азии (AHRCA) отмечают, что после захвата «Талибаном» власти в Афганистане как минимум 2 тысячи человек оттуда перебрались в соседний Узбекистан.
«Даже если узбекское законодательство не предусматривает предоставление статуса беженца, все эти люди являются беженцами по сути», – подчеркивает глава AHRCA Надежда Атаева в беседе с DW.
В свою очередь, Анвар Назиров, гражданский активист и политический аналитик из Ташкента, указывает, что неопределенный статус афганских беженцев означает их уязвимость перед властями Узбекистана. Ведь когда срок действия их виз истечет, они де-факто превратятся в нелегалов.
«А дальше, находясь в неправовом поле, они могут подвергаться давлению, вымогательству, коррупции и так далее», – подчеркивает он. По мнению Назирова, правительству Узбекистана нужно позволить афганским беженцам продлевать визы до тех пор, пока они не получат статус беженцев в третьей стране.
МИД Узбекистана: «Никаких беженцев здесь нет»
Ранее СМИ в Узбекистане сообщили, что МВД республики пообещал не депортировать на родину афганцев, у которых заканчиваются визы. К моменту публикации материала DW, однако, редакция не получила из МВД Узбекистана подтверждение этой информации.
Вместе с тем власти Узбекистана высказали свою позицию по отношению к новоприбывшим из Афганистана. «У нас нет беженцев в стране. Мы их и не принимали, – заявил пресс-секретарь МИД Узбекистана Юсуп Кабулджанов в интервью DW. – Изначально, когда был поток, мы переговорили с талибами. Талибы переговорили с ними и всех попросили вернуться домой. И они все добровольно покинули страну, они покинули Узбекистан».
Кабулджанов добавил, что некоторые из прибывших в Узбекистан афганцев использовали захват власти талибами как предлог, чтобы покинуть родину в поисках лучшей жизни. «Когда хлынула большая масса людей из Афганистана, возможно, один из них действительно был беженцем, а другой просто хотел воспользоваться такой ситуацией в поисках лучшей доли, просто покинуть Афганистан, представляя себе, что из Узбекистана их вывезут в западные страны», – считает он.
Сотни невидимых людей?
Жители города Термез, который расположен на берегу реки Амударьи, на границе Узбекистана и Афганистана, повторяют слова правительства страны. «Беженцев тут нет, – говорит женщина, торгующая бытовыми товарами на рынке. – Есть афганцы, которые живут здесь уже много лет. Я знаю много таких». Лишь один из покупателей сказал DW, что, как он полагает, некоторые афганские беженцы работают в городе на стройках.
При этом все как один подчеркнули, что доверяют действиям правительства Узбекистана в плане развития отношений с соседним Афганистаном. «Узбекские солдаты день и ночь несут службу на границе, чтобы защитить нас. Поэтому мы можем сидеть здесь и торговать. Мы не волнуемся», – сказала DW продавщица орехов и сухофруктов.
Что происходит в Термезе
Кажется, что, когда речь заходит о новой власти в соседнем Афганистане, Ташкент старается избегать резкостей. С одной стороны, правительство Узбекистана, большинство населения в котором исповедует ислам, уже давно боится потенциальной радикализации проживающих в стране мусульман. Скорее всего, исламисты в Кабуле вызывают тревогу у узбекских властей. Официально Ташкент еще не признал правительство «Талибана».
С другой стороны, между официальными представителями Узбекистана и талибами уже состоялось несколько раундов переговоров. Афганистан для Узбекистана – важный торговый партнер. Каждый день через Термез проезжают прибывающие из Афганистана грузовики, заполненные различными товарами, в том числе картофелем и фасолью. Кроме того, Узбекистан поставляет в Афганистан электроэнергию и планирует построить проходящую по территории Афганистана железнодорожную ветку до Пакистана, благодаря которой Узбекистан получит выход к морским портам.
«Афганистан представляет для Узбекистана стратегический интерес. В первую очередь, с точки зрения нашей национальной безопасности, региональной безопасности, экономических интересов», – говорит пресс-секретарь МИД Узбекистана Юсуп Кабулджанов, уточняя, что Ташкент хотел бы «использовать пространство Афганистана для выхода к южным морям, то есть для транзита».
«Мы исходили из того, что это реальность. Другой альтернативы на сегодняшний день нет», – комментирует он позицию правительства Узбекистана по отношению к талибам в Кабуле.
Гнетущая неопределенность
Политический аналитик и правозащитник Анвар Назиров считает, что афганские беженцы в Узбекистане оказались заложниками этого акта политического баланса. «Их жизнь находится в опасности, они все в черных списках талибов», – уверен он. «Это не случайные люди, это люди, которые действительно внесли свой вклад в развитие Афганистана за последние десять-пятнадцать лет», – продолжает Назиров, подразумевая, что среди афганских беженцев много гражданских активистов, журналистов и людей искусства.
«Узбекистан по этому поводу пока ничего не сказал. Насколько я понял, Узбекистан опасается талибов. Узбекистан не хочет быть втянутым в эту тему», – констатирует политический аналитик.
Со своей стороны, застрявшая в Ташкенте Марина, надеется, что гнетущая неопределенность для нее и ее семьи скоро закончится. По ее словам, ей не столь важно, куда будет вынуждена переехать ее семья, но она знает одно: обратно в Афганистан, к талибам, им возвращаться нельзя. «Если меня депортируют в Афганистан, – это же грозит мне, – может, меня просто убьют, и все», – объясняет она. – Я каждую минуту думаю, смотрю в календарь. Просыпаюсь и смотрю все в телефон. Сколько нам дней осталось».
