В столице Узбекистана снесли еще одно капитальное дореволюционное строение – возведенное в 1913-1915 годах по проекту Вильгельма Гейнцельмана и Николая Ботвинкина для Кауфманского детского приюта. Именно снесли, а не разобрали по пронумерованным кирпичикам, как это ранее обещали власти, чтобы собрать его заново в центре города, возле Сквера.
До 1917 года в этом здании размещался приют для детей-сирот, позже действовала трудовая школа имени Карла Либкнехта под руководством педагога-просветителя Всеволода Лубенцова. Современная его история, с 1941-го по июль 2017-го, восходит к Институту энергетики и автоматики при Академии наук и научно-техническому центру «Узбекэнерго».
Возводился этот типичный для своего времени кирпичный дом далеко за пределами Ташкента, однако город рос, и постепенно он оказался внутри него, тесно зажатым между частным жильем и другими постройками, на территории, похожей на полузаброшенную промзону. Недавно власти вспомнили о существовании последней и, по всей видимости, решили ликвидировать, чтобы освободить место под строительство чего-то более подходящего для центральной части столицы.
Осталось, однако, неясным, почему нельзя было оставить на месте памятник архитектуры, которых в Ташкенте сохранилось совсем немного. И почему его нельзя было просто отреставрировать, как это делается со множеством других сооружений? Ведь каждый объект прошлого тем и ценен, что стоит там, где когда-то и был возведен. К тому же реставрация требует гораздо меньше средств, чем полноценная разборка-сборка. Ответов на эти вопросы представители власти так и не дали.
Ломать тоже трудно
Демонтаж корпусов Института энергетики и автоматики, в котором приняли участие около сотни рабочих со всей республики, шел более полутора месяцев, с 8-го июля. 25 августа от бывшего детского приюта осталась только входная арка, а 26-го не стало и ее.
Рабочие поведали, что разбирать дореволюционное здание оказалось трудно. Отбивать по кирпичику, как планировалось раньше, не получилось – стены были слишком толстыми. Один из участников сноса развалин с улыбкой сказал, что столь мощные строения не чета современным, и эти стены могли бы простоять еще не одну сотню лет. О зарубежных методах разбора старых кирпичных зданий никто из них даже не слышал.
По информации в СМИ, поручение Кабинету министров об организации демонтажа бывшего приюта поступило от самого президента. В соответствии с этим документом работы по благоустройству сейчас ведутся на территории в 30 гектаров, где под снос идет практически все, нетронутым останется только Институт эндокринологии. «Под раздачу» попало даже районное отделение треста «Водоканал» – этой организации велено подыскивать себе новое место.
Сейчас на всем пространстве, примыкающем к улице Чароган (бывшая САГУ) в Академгородке, где географически и находился столетний памятник архитектуры, шумит строительная техника, роются какие-то котлованы, столбом стоит пыль. Уже ушли в небытие десятки разных строений, расположенных по соседству. Однако в отличие от бывшего Кауфманского приюта их ничуть не жаль – с архитектурной точки зрения они не представляли собой ничего ценного.
Gazeta.uz сообщила, ссылаясь на бывшего сотрудника отдела капитального строительства Главного управления благоустройства администрации Ташкента Владислава Маевского, который ранее занимался ликвидацией сооружений, а сейчас работает юристом, что «снос объектов на этой территории ранее не планировался». Он также высказал мнение, что в подобных решениях не должно быть места внеплановости и нужна предсказуемость.
Однако в разговоре с корреспондентом «АзиаТерры» присутствовавший на месте сноса сотрудник «Узнефтегаза» отказался признать причастность своей организации к происходящему, и ушел от ответа, ограничившись словами, что их офис (добротное строение, над входом в которое висит табличка с крупной надписью «Штаб»), окруженный зелеными насаждениями, тоже будет снесен, но в последнюю очередь.
«Николаевские» кирпичи и английский мрамор
Рабочие рассказали, что работами по сносу-разбору руководит некий «Батыр с Пионерской» – успешный предприниматель, отвечающий за снос, а, возможно, и будущее возведение культурного объекта по новому адресу. Все «николаевские» кирпичи и прочий стройматериал, вывезенный с места разбора бывшего Кауфманского приюта, должны храниться у него в специальном складском помещении на улице Арнасай, бывшей Пионерской, на учет берутся даже разломанные кирпичные половинки. Позже из города Навои будто бы прибудут специалисты, которые «не хуже израильских мастеров» разбираются в реставрации – и очистят их до блеска, и пронумеруют, как надо, с соблюдением необходимой технологии.
Судя по хаосу, что творится на расчищаемой территории, а также по многочисленным грудам кирпичей, среди которых уйма битых и откровенно бесполезных, и которые никто даже не думает нумеровать, совершенно не верится, что обещание воссоздать объект в первозданном виде, «с сохранением расположения каждого кирпичика», будет выполнено.
Не столь оптимистичны и жители окружающих домов, ставшие очевидцами «раскулачивания» здания Института энергетики и автоматики еще на начальном этапе. «В первые дни здесь хорошо поживились все: тащили рамы, стекла, двери, те же кирпичи, – рассказывает мужчина, живущий поблизости. – Ночью есть сторож, но что он может сделать, если подъезжает машина с готовой рабочей силой (видимо, по согласованию с начальством), чтобы вывезти кирпичи или мрамор по нужному адресу? Если один грузовик с кирпичами отправляют на базу хранения, то три – «налево», накидав для конспирации сверху мусор, по дворам частных заказчиков. Кто потом, при вторичном строительстве этого здания, будет считать или перепроверять – старинные это кирпичи или современные, главное – чтобы внешнее сходство сохранилось. Строить его планируется только после Нового года, к тому времени народ должен успокоиться».
По его подсчетам, только 25 августа с бывшей территории Института энергетики выехало не меньше пяти машин, груженных прочными «николаевскими» кирпичами.
Он также поведал о вывозе и продаже на сторону английского мрамора, которым строение будто бы было отделано изнутри.
Превращение в новодел
Напомним, что в июле в узбекистанских СМИ сообщалось о планах переноса исторического здания на улицу Сайилгох («Прогулочную»), именуемую в народе Бродвеем, где оно должно было быть заново собрано возле Министерства юстиции и Ташкентского государственного юридического университета.
Забавно, что причины его вынужденного «переезда» чиновники озвучивали разные – видимо, вследствие забывчивости.
«Цель переноса приюта – приближение его к народу, потому что вы сами видели, как затруднено движение транспорта. Раз это исторический объект, по моему мнению, у каждого гражданина должна быть возможность добраться сюда», – цитировали издания а пресс-секретаря Госархитектостроя Дильшода Джалолова. «Каждую деталь здания, каждый кирпич стараемся извлечь в целости. Все детали, в том числе рамы, арки перерисовываются проектировщиками для воссоздания», – уверял он.
Следом в прессе появились сообщения, что здание Института энергетики и автоматики, а ранее детского приюта, находится в аварийном состоянии, что якобы и стало причиной его «перемещения».
Художники, продающие на Бродвее свои картины, рассказали, что в июле-августе несколько раз видели группу чиновников, проводивших какие-то замеры. Правда, никаких колышков и лент, которыми те якобы «пометили» место, отведенное для «переезжающего» строения, они не заметили.
Учитывая, что на ухоженной территории напротив Минюста имеется лишь один небольшой квадрат земли, накрытый старым тентом, можно предположить, что это и есть то самое «приближенное к народу» будущее место дислокации бывшего Кауфманского приюта. Но как там может поместиться довольно крупное сооружение – вопрос на засыпку. Да и вообще, появится ли на Сайилгохе тот самый архитектурный памятник начала XX века или его дешевая копия-подделка из современных материалов, покажет время.
По-видимому, первоначальное правительственное решение однозначно предполагало снос здания приюта, и только после бури в сосцетсях и выезда на место премьер-министра Абдуллы Арипова, что произошло 9-го июля, было объявлено о решении сохранить памятник архитектуры, и, впервые в истории страны, заменить его уничтожение так называемой регенерацией. Причиной этого стало крайне негативное отношение общественности к необдуманному решению «верхов».
Тающие контуры
Количество зданий царского времени, строительство которых прекратилось сразу же после Октябрьского переворота 1917 года, и которые по-прежнему составляют один из наиболее красивых архитектурных «слоев» Ташкента, быстро уменьшается. Значительная часть их была снесена еще большевиками в 1920-30-х годах, в первую очередь, добротные православные соборы, другая часть – после землетрясения 1966 года, когда город переживал свою самую масштабную перестройку.
Не стал исключением и период независимости Узбекистана, когда к строениям так называемого имперского периода наблюдался какой-то двойственный подход: одни из них были тщательно отреставрированы и стали украшением столицы, другие – тупо снесены. В печальном списке оказались цветочный павильон в «мавританском» стиле архитектора А.Бенуа, бывшая церковь Александра Невского при Туркестанской учительской семинарии, здания Иосифо-Георгиевского собора и Общественного собрания, а также многие другие, менее заметные. Некоторыми из этих сносов руководил премьер-министр Шавкат Мирзияев (тогда его фамилия писалась именно так), по-видимому, больше думавший о том, как бы ему выслужиться перед Каримовым, чем о сохранении городского культурного наследия.
В заключение отметим, что теряя исторические строения одной из самых важных своих эпох, Ташкент шаг за шагом превращается в заурядный и ничем не примечательный бетонно-алюкобондный мегаполис...
Материал интернет-издания AsiaTerra
