10 сентября высшие должностные лица Узбекистана и представители проправительственных общественных организаций собрались в здании кабинета министров для обсуждения «наболевшей проблемы». По словам премьер-министра Абдуллы Арипова и главы Службы государственной безопасности Абдусалима Азизова, Узбекистан столкнулся с новой волной «религиозной радикализации».
О встрече нигде не объявляли – заявление о ее проведении опубликовали постфактум, лишь 14 сентября.
Источники, присутствовавшие на совещании на выходных и беседовавшие с «Озодликом», на условиях анонимности сообщили, что наряду с ростом радикальных трактовок основной религии страны чиновники выразили тревогу по поводу увеличения количества случаев многоженства и возникающей проблемы посещения гражданами, в том числе и госслужащими, мечетей для молитвы в рабочее время.
По словам Арипова, чиновники должны либо «выбрать религию, либо работать на государство».
В заявлении от 14 сентября администрация Арипова опровергла информацию о высказываниях премьер-министра, о которых 13 сентября впервые сообщил «Озодлик».
35 миллионов человек исповедуют Ислам
После прихода к власти в 2016 году правительство президента Шавката Мирзияева заработало авторитет в стране и за рубежом, ослабив драконовские ограничения на религиозные практики, в частности мусульманские. Ислам – основная религия страны. Ее исповедует около 90 процентов населения, общая численность которого составляет около 35 миллионов человек.
Однако сейчас все указывает на то, что политика правительства возвращается к временам предшественника Мирзияева, авторитарного Ислама Каримова, когда жесткий государственный контроль подавлял религию, а тысячи верующих попадали в тюрьмы как экстремисты и подвергались пыткам.
Мусульмане молятся во время пятничной молитвы в мечети Хазрати Имам в Ташкенте. Октябрь 2021 года.
9 сентября, накануне встречи, самый высокопоставленный религиозный деятель Узбекистана призвал к «сдержанности» в отношении исламской одежды и бород на фоне «эксцессов», которые, по его словам, повсеместно наблюдаются среди практикующих мусульман.
«Сложилось мнение, что ислам подразумевает ношение определенной одежды и определенный внешний вид, – заявил муфтий Нуриддин Холикназаров, видимо имея в виду религиозную вуаль никаб, закрывающую все лицо женщины, кроме глаз. – Есть правило, оставленное нам нашим пророком. Ислам не имеет конкретной формы, это невозможно, это не религия одного народа, не религия одного климата».
И если для верующих это послание прозвучало громко и четко, то азан (призыв к молитве) в некоторых районах страны, по сообщениям, становится все тише и тише.
Только в этом месяце корреспонденты «Озодлика» неоднократно слышали о снижении громкости призыва к молитве, в том числе в одном из районов Ташкента, где корреспонденту удалось побывать и подтвердить это наблюдение.
В ответ на просьбу «Озодлика» прокомментировать ситуацию представитель муфтията заявил, что эти сообщения «не соответствуют действительности».
Новая мечеть в Нукусе на северо-западе Узбекистана.
Государственный комитет по делам религий, государственный орган, осуществляющий надзор за религиозными практиками, не ответил на просьбу о комментарии.
Свободно ходить по улицам
Последние события выглядят иронично, ведь совсем недавно, в конце 2017 года, Мирзияев называл возвращение азана в громкоговорители одним из символов своего «Нового Узбекистана».
Это было одним из нескольких событий, которые привели к тому, что Ташкент перестал попадать в список «стран, вызывающих особую озабоченность» Госдепартамента США. Это определение, которое в настоящее время применяется к 12 странам, Госдеп дает самым злостным нарушителям религиозной свободы.
Среди других изменений – отмена неофициального, но неукоснительно соблюдаемого запрета на посещение молитв несовершеннолетними, открытие новых мечетей и предполагаемое сокращение длинного черного списка граждан, находящихся под наблюдением из-за своих якобы экстремистских религиозных убеждений.
Президент Узбекистана Ислам Каримов был известен своей репрессивной политикой в отношении ислама – религии, которую исповедуют около 90 процентов населения.
Выступая в Андижанской области, известной своим религиозным консерватизмом, перед своим переизбранием летом этого года, Мирзияев заявил, что теперь узбекистанцы могут «свободно и без страха ходить по улицам» – косвенная ссылка на репрессии времен Каримова.
«Мне хочется плакать, когда я слышу азан, [осознавая], что мы дошли до этих дней, – поделился он. – Когда у нас такое было в последний раз?»
Однако в последние несколько лет мусульмане ходят по улицам с большей опаской, чем можно предположить из высказываний Мирзияева. Участились случаи задержаний и допросов верующих, посыпались сообщения о принудительном сбривании бороды.
Более того, по словам одного из правительственных источников, беседовавших с «Озодликом», узбекские чиновники больше не поддерживают регулярных контактов ни со специальным докладчиком ООН по вопросам свободы религии, ни с Комиссией США по международной религиозной свободе.
По словам источника, за последние годы специальный докладчик должен был посетить страну не менее трех раз, но эти визиты отменялись.
Эксперт по исламу в Центральной Азии из столицы Кыргызстана Бишкека Ильхам Умарахунов сообщил «Озодлику», что в настоящее время существует «большой разрыв между тем, что хочет видеть международное сообщество, и тем, что готово сделать правительство в плане религиозной свободы».
«В Узбекистане, даже если говорить с местными экспертами, религия по-прежнему рассматривается скорее с точки зрения безопасности, чем свободы», – сказал он.
По словам Умарахунова, наибольшее беспокойство у властей вызывает мысль о том, что люди будут полностью отказываться от светских институтов в пользу исламских «экосистем».
«С одной стороны, есть проблема свободы вероисповедания, с другой – есть вероятность того, что одна группировка может быстро разрастись и попытаться навязать свои правила другим, что потенциально может привести к конфликту. Они этого очень боятся», – добавил он.
Действительно, 5 сентября депутаты нижней палаты Олий Мажлиса одобрили закон, предусматривающий введение штрафов за предполагаемые нарушения светского порядка.
Под действие закона подпадают браки, заключенные по исламскому обряду, но не зарегистрированные государством, а также одежда, которая делает ее обладательницу «неопознаваемой» на публике – под этим понимается никаб.
Депутаты поддержали законопроект «после бурных дискуссий и длительной полемики», сообщила пресс-служба нижней палаты Олий Мажлиса, не уточнив при этом подробностей. Теперь законопроект должен быть рассмотрен сенатом.
«Наш голос заглушается»
Исторически сложившийся страх и паранойя узбекского режима в отношении ислама не лишены оснований. В начале независимости в Узбекистане стали быстро появляться религиозные группировки, готовые открыто бросить вызов светской системе государства.
Одна из таких группировок, Исламское движение Узбекистана (ИДУ), продолжает действовать более двух десятилетий после того, как власти обвинили ее в организации серии взрывов автомобилей в Ташкенте.
ИДУ по-прежнему номинально стремится к свержению узбекского режима, несмотря на то что времена, когда оно могло представлять серьезную угрозу для Ташкента, похоже, давно прошли: борьба за выживание в приграничных районах Афганистана и Пакистана стала для экстремистов более насущной проблемой.
Однако нет никаких сомнений в том, что в последние годы мусульмане, придерживающиеся более консервативной трактовки ислама, чем та, которую курирует лояльный правительству муфтият, стали громче заявлять о себе.
В первые годы правления Мирзияева эти консерваторы выступали, в частности, против запрета на ношение хиджаба в государственных учебных заведениях, а также против школьной формы, которую они считали слишком откровенной.
Купол мечети Кок-Гумбаз, Шахрисабз, Узбекистан.
Сейчас пространство как для светских, так и для религиозных голосов сужается.
В прошлом месяце Мубашшир Ахмад, основатель популярного онлайн-канала и сайта azon.uz, объявил о закрытии своих различных проектов, опубликовав соответствующее сообщение в Facebook'е.
Появившийся в 2017 году azon.uz, на котором проводились дебаты и высказывались мнения об исламе и его истории в Узбекистане, был примером новых возможностей, появляющихся в узбекском информационном пространстве.
В апреле популярный блогер Ходжиакбар Носиров был приговорен к 15 суткам ареста за видеоролик, в котором он утверждал, что ряд популярных в Узбекистане марок йогуртов следует считать харамом (непригодными для употребления мусульманами) из-за наличия в них пищевого красителя, добываемого из кошенильного жука червеца.
Хотя исламские ученые расходятся во мнениях относительно допустимости использования пищевого красителя кармина, этот вопрос находится в рамках легитимной теологической дискуссии – по крайней мере, за пределами Узбекистана.
Учитывая эти инциденты и регулярные сообщения о том, что религиозных блогеров привозят в отделения МВД для допросов, можно только удивляться, что религиозные голоса вообще все еще слышны.
И все же они слышны. Примером может служить пламенный пост в Facebook'е на тему азана, опубликованный 11 сентября Шермуродом Тогаем, бывшим ташкентским имамом, который предупредил, что Узбекистан «не достигнет величия», если отвернется от пути Аллаха.
«Теперь они хотят отключить призыв к молитве. Наш голос заглушается. [Но] призыв к молитве не утихнет. Голос тех, кто требует молчания, будет заглушен. Их место будет в аду», – гневно заявил Тогай, пообещав, что «число верующих будет расти», и настаивая на том, что «проклятия падут на могилы убогих и кровожадных».
Пост Тогая вызвал массовые негативные реакции в виде постов в защиту светского государства.
Но были и одобрительные комментарии.
Один из комментаторов выразил сожаление по поводу того, что призыв к молитве уже заглушен в Андижане – той самой части страны, где Мирзияев приветствовал его возвращение ранее в этом году.