Вечером 27 января на кыргызско-таджикской границе произошла перестрелка, продолжавшаяся несколько часов. Лишь далеко за полночь сторонам удалось договориться о прекращении огня. Этот конфликт один из многих. Самый масштабный произошел а конце апреля 2021 года.
По мнению экспертов, пока между государствами не будет четкой линии границы, столкновения будут время от времени возникать. Готовы ли стороны решить согласовать границу? Есть ли скрытые причины конфликтов? На эти и другие вопросы «Азаттыка» (Кыргызской редакции Радио Свобода) отвечал эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов.
«Азаттык»: Этой проблеме не один год и даже не одно десятилетие. Но в последний год она уже набирает совсем другие обороты. В прошлом году это дошло до полномасштабного военного конфликта. По вашему мнению, как сторонам все-таки урегулировать эту ситуацию и закрыть тему?
Аркадий Дубнов: На мой взгляд, произошедшее 27 января на кыргызско-таджикской границе не то, что приближает разрешение этого конфликта – проблемы демаркации, делимитации – а наоборот, даже отдаляет, обе стороны не готовы к решению этой проблемы. Как на местном уровне, среди населения, проживающего по обе стороны, так и на политическом уровне, со стороны руководства.
На мой взгляд, в первую очередь, это относится к таджикской стороне. Если вы обратили внимание, вчера еще президент Кыргызстана каким-то образом отметился, высказал свою реакцию на происходящую ситуацию. В Душанбе, от его превосходительства Рахмона, не было услышано ни слова на эту тему.
На мой взгляд, это выглядит как тестирование возможных в ближайшие месяцы обострений, в том числе и на этом участке кыргызско-таджикской границы.
В каком смысле тестирование? По моей информации, приготовления с таджикской стороны ко вчерашнему обострению были уже начаты за несколько дней раньше, с точки зрения подготовки военных инфраструктур и армейских, не просто пограничных. Что в общем-то характеризует ситуацию гораздо более опасной чем, если бы это было просто межграничное столкновение. Это говорит о том, что в Таджикистане есть определенные группы влияния, в том числе, возможно, из силовых структур, которые в будущем, возможно, готовятся к тому, что в том числе и на этом участке границы могут произойти попытки серьезной инфильтрации боевиков, которые либо находятся в спящем положении на территории Таджикистана, либо уже переправились с афганской стороны на таджикскую территорию за последние месяцы.
И эти группы не относятся к талибам, более того, скорее всего, являются их противниками. То есть, это могут быть боевики, которые входили в состав ИГИЛ и других международных террористических структур, противостоящих талибам. И которые этими талибами вытесняются с территории Афганистана, в том и через афгано-таджикскую границу.
В принципе, это может отвечать интересам и таджикского режима, поскольку это дает возможность изобразить себя, во-первых, жертвой международного терроризма. Во-вторых, Рахмон всегда будет говорить, что он предупреждал о том, что опасность есть такая со стороны Афганистана. В-третьих, это позволит ему консолидировать таджиков, в том числе и не очень к нему лояльно относящихся внутри страны, вокруг его фигуры. Это ему необходимо, безусловно, в виду неизбежного транзита власти в Таджикистане. Вот такой приблизительный сценарий сегодня вырисовывается.
К сожалению, по моим данным, предложение Бишкека Москве дислоцировать учебный центр с кыргызской стороны на границе с Таджикистаном с тем, чтобы с одной стороны иметь возможность наблюдать и мониторить ситуацию на этом участке, с другой стороны готовить группы быстрого реагирования, спецподразделения специальные для борьбы с наркотрафиком и террористическими элементами, не нашло поддержки. В Москве пока не очень серьезно отнеслись к предложениям Бишкека и, к сожалению, нет никакой возможности наблюдать за ситуацией из-за этого и готовить некие структуры по отражению. Не в Таджикистане, а в Кыргызстане. Мы помним, что Рахмон достаточно воинственно настроен во всей этой ситуации, поскольку пользуется особым расположением Москвы, которая ему помогает с вооружением и политической поддержкой.
«Азаттык»: Если все-таки этот сценарий будет реализован и вообще, если он реален, то это же заденет интересы не только Кыргызстана, рядом и Узбекистан, недалеко и до Китая. Не вызовет ли это реакцию с их стороны?
Аркадий Дубнов: Безусловно, это в принципе представляет опасность дестабилизации в регионе. То, что это вызовет обеспокоенность среди соседних стран, это очевидно. Но никто не готов сегодня действовать на упреждение такого развития ситуации. Единственное, кто мог бы в этой ситуации активно действовать – это Россия. Но пока мы не видим такой готовности.
«Азаттык»: Какой должна быть роль ОДКБ в разрешении затяжного конфликта, связанного с нерешенными проблемами на границе?
Аркадий Дубнов: Если исходить из того, что любое решение ОДКБ принимается консенсусом… В случае ситуации в Казахстане – формальный консенсус. Но не важно.
Для того, чтобы ОДКБ могла внести свой вклад в урегулирование на таджико-кыргызской границе нужен опять же консенсус. Но это невозможно в силу того, что официальный Душанбе категорически против любого вмешательства третьих сил, в том числе ОДКБ. Душанбе говорят, что они сами способны урегулировать ситуацию с Кыргызстаном. Но мы видим, как это происходит.
«Азаттык»: ОДКБ сейчас находится в роли статиста?
Аркадий Дубнов: Да. В данный момент ОДКБ, что называется «не при делах» несмотря на призывы генсека ОДКБ Станислава Зася к сторонам немедленно прекратить огонь. Но на сегодня это все, что ОДКБ может предложить. Для того, чтобы послать туда свои подразделения, миротворцев, повторяю, нужен консенсус.
А привлечь российские военные базы, которые находятся и в Таджикистане, а они вообще не относятся к структурам ОДКБ, это российская военная база, российская военная база в Канте, она формально является крылом ОДКБ военно-воздушном… Но это тоже не применимо для такого рода вмешательств, либо помощи.
«Азаттык»: Все-таки какой выход из ситуации видите вы, как эксперт по Центральной Азии? Какие есть пути решения этой проблемы?
Аркадий Дубнов: Вы знаете, у меня есть серьезные проблемы с нахождением выхода в этом случае. Главная точка преткновения – это режим в Таджикистане, который преследует свои цели и вынуждает все внешние центры силы быть озадаченными проблемами Душанбе. Душанбе удается проводить такого рода политику и с Китаем, и с Западом, и даже с Россией. Причем по направлению к каждым центрам силы у Душанбе есть свои точки озабоченности, которые он предлагает. России он предлагает помочь в упреждении опасности проникновения из Афганистана. А Китаю он говорит о необходимости укреплять границу, защищать, помогать с исламским экстремизмом. С Россией он, кроме того, еще играет с необходимостью следить внимательно за опасностью Талибана. А с Америкой он просто вместе в борьбе против талибов.
Здесь у Рахмона развязаны руки, потому что никто не хочет с ним серьезно связываться. Потому что страна находится в самом опасном направлении в отношении угроз из Афганистана. И он исключительно умело спекулирует на этом обстоятельстве уже многие годы. Пройти этот барьер очень сложно. Поэтому в ближайшие годы я вообще не вижу никаких перспектив урегулирования таджико-кыргызских проблем. Рахмону это не нужно. Чем больше он консолидирует население своей страны в виду опасности, угрожающей как из Афганистана, так и с Кыргызстана, тем меньше вероятность того, что он готов сотрудничать в урегулировании приграничных конфликтов. Потому что ему нужен образ врага. И этот образ врага исключительно полезен в деле консолидации в предстоящем транзите власти.