Восточная стратегия Путина. Чего он сумел добиться в Ташкенте

Можно ли на самом деле говорить сегодня о личных дружеских отношениях президентов России и Узбекистана, как это утверждают в Кремле? Насколько прав президент Украины Владимир Зеленский, сказавший, что если лидеры стран Центральной Азии и склоняются в сторону Москвы, то в основном из страха? Что собой представляет нынешняя власть в Узбекистане, если сравнивать ее с властью российской? Между кем сегодня лавирует узбекистанский президент Шавкат Мирзияев во внешней политике – и что ему нужно от Путина и Кремля?

Президент России только что вернулся из Узбекистана, где провел целых три дня, с 26 по 28 мая, задержавшись в Ташкенте дольше, чем планировалось. Это уже третья зарубежная поездка Владимира Путина с момента его 5-й инаугурации – после недавних визитов в Китай и Беларусь. К нынешнему визиту Путина в Ташкенте велась грандиозная подготовка, узбекистанский президент Шавкат Мирзияев лично с объятиями приветствовал его в аэропорту. Предыдущая встреча Путина с Мирзияевым при этом состоялась совсем недавно, в Москве 9 мая. Тогда президент Узбекистана присутствовал на параде на Красной площади вместе с лидерами ряда других государств Центральной Азии.

Кстати, список государств, куда Владимир Путин теперь может свободно приезжать, не такой уж большой, так как в марте прошлого года Международный уголовный суд в Гааге (МУС) выдал ордер на арест президента России по подозрению в военных преступлениях в Украине. С тех пор российский президент не ездит в страны, ратифицировавшие Римский статут МУС. Узбекистан Римский статут как раз не ратифицировал.

По словам самого Путина, сегодня отношения России с Узбекистаном носят «особый характер стратегического партнерства», а торгово-экономические связи «впечатляют». Для путинской России, которая оказалась под санкциями Запада из-за агрессии против Украины, Узбекистан за два с лишним года стал одной из основных стран, откуда в Российскую Федерацию попадают подсанкционные товары. Москва в целом остается одним из основных торговых партнеров Ташкента, уступив по итогам прошлого года первое место только Пекину.

В последние два с лишним года, после начала российского вторжения в Украину и разрыва отношений с Западом, Путин постоянно ищет, в основном в странах так называемого Глобального Юга, новых покупателей российских углеводородов. Во время последнего визита в Китай он, однако, отчасти потерпел неудачу – так глава КНР Си Цзиньпин все еще отказывается одобрить строительство нового магистрального газопровода «Сила Сибири – 2». Поэтому российский президент в этой сфере возлагает особые надежды в том числе и на Узбекистан.

Ислам Каримов, скончавшийся в 2016 году предшественник Шавката Мирзияева в кресле президента (и сидевший в нем с 1991 года), всегда с подозрением относился ко всем политическим и экономическим планам Владимира Путина в Центральной Азии, к примеру, наотрез отказавшись вступить в созданные и руководимые Россией сперва ЕврАзЭС, а потом Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Однако после смерти Каримова многое поменялось. Придя к власти, Шавкат Мирзияев подписал ряд больших договоров с российскими энергетическими компаниями, в первую очередь с российской газовой госмонополией «Газпром».

В 2023 году «Газпром» начал поставлять в страну дополнительные объемы газа, высвободившиеся после прекращения поставок в Европу. В самом Узбекистане сейчас разрабатываются несколько амбициозных проектов по наращиванию добычи нефти и газа – связанных с Россией и сопряженных с рядом проблем.

Более того, журналисты, в том числе и Радио Озодлик, выяснили, что основными бенефициарами этих проектов являются непрозрачные компании, контролируемые узбекскими и российскими лоббистами-инсайдерами, среди которых и близкий к Владимиру Путину миллиардер Геннадий Тимченко. Контроль над главным узбекским газохранилищем передан одной российской компании, номинальным владельцем которой изначально была некая помощница юриста из Петербурга – на самом деле являющаяся доверенным лицом Тимченко, который находится под санкциями США и ЕС.

Также во время нынешнего визита Путина в Ташкент было объявлено, что Россия планирует построить в Узбекистане атомную электростанцию малой мощности после подписания Путиным и Мирзияевым соответствующего соглашения. До сих пор ни в Узбекистане, ни в других странах Центральной Азии ни одной АЭС не было.

О деталях состоявшейся трехдневной поездки президента России в Ташкент и о том, что Владимир Путин и Шавкат Мирзияев могли просить и требовать друг у друга, в беседе с Радио Свобода рассуждает Алишер Ильхамов, независимый узбекистанский политолог и диссидент, директор исследовательской и правозащитной НКО Central Asia Due Diligence:

– «Путин задержался в Узбекистане на один дополнительный день из-за важности и разнообразия обсуждаемых вопросов», – заявил 28 мая его пресс-секретарь Дмитрий Песков. Он сказал, что Путин и Мирзиёев беседовали с вечера 27 мая наедине до трех часов ночи, после чего узбекский президент пригласил президента России к себе домой. Еще цитата Пескова: «Это абсолютно доверительные отношения, настоящая личная дружба. И сегодня тоже такой полуличный, полурабочий завтрак они тоже решили провести вместе до отъезда в аэропорт», – отметил Песков. Неужели речь идет о прямо личных выстроенных отношениях?

– Возможно да, в какой-то степени. По крайней мере, видимость этого придает личный характер отношениям Узбекистана и России. Я считаю это особой тактикой Мирзияева, который стремится всячески обольстить Путина, чтобы добиться, с его точки зрения, наиболее приемлемых результатов – и уйти от каких-то соглашений, которые, опять же с его точки зрения, подрывали бы национальные интересы Узбекистана. А также отрезали бы Мирзияеву пути для дальнейших контактов с другими игроками на мировой арене. Изощренная тактика с восточным оттенком – оказать «дорогому гостю» радушный прием, продемонстрировать невероятное гостеприимство.

Но при этом Путин и сам действует так же. И российский президент, к примеру, сейчас все-таки продавил проект строительства этой АЭС, от которого в Ташкенте пытались отвертеться в последние годы, поскольку Узбекистан ранее сделал ставку на развитие солнечной энергетики. Это была явная уступка давлению со стороны Кремля, который тем самым хочет сильнее привязать Узбекистан к собственным интересам – технологически, экономически и даже с точки зрения безопасности.

Компромисс, которого добился в этом деле Мирзияев, заключается в том, что вместо запланированной Москвой гигантской электростанции мощностью примерно в 2,4 ГВт они договорились сейчас строить АЭС малой мощности, где-то всего лишь в 330 МВт. И при этом президент Узбекистана для тумана засыпал Путина еще массой вопросов для обсуждения. Вот они и пили чай до утра.

– Президент Украины Владимир Зеленский недавно впервые дал интервью центральноазиатским СМИ, в частности журналистам из Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана, на русском языке. И, говоря о сотрудничестве государств Центральной Азии с Россией, Зеленский подчеркнул, что никакого стратегического или любого другого союза с Путиным не может быть ни у одной из этих стран. Цитата: «Вы все под ударами на сто процентов. ОДКБ и так далее – это все, на самом деле, возможность влиять на ваши страны», – сказал Зеленский.

– В очень значительной степени он прав. ОДКБ или Евразийский экономический союз – все это действительно структуры, которые контролирует Москва и которые служат стратегическим и геополитическим интересам в первую очередь России. Кстати, Узбекистан ведь до сих пор не является членом ни одной из этих двух организаций, у него там лишь статус наблюдателя. Это, видимо, также был один из мотивов визита Путина – уломать Мирзияева, чтобы наконец Узбекистан вступил хотя бы в ЕАЭС. От чего Мирзияев всячески также пытался в последние несколько лет отнекиваться. Не знаю пока, уломал он его сейчас или нет.

Если говорить о «дружбе», то в официальных документах со стороны России, да, это все подается именно как «геостратегическое партнерство» и даже «союзнические отношения». Хотя я не видел ни разу с узбекистанской стороны таких терминов, никакого «союзничества». Впрочем, сейчас каких-то явных противоречий между трактовками этой встречи двумя сторонами нет.

А что есть – это факт значительной зависимости Узбекистана от «доброй воли» России в экономическом плане и в плане даже личной безопасности самого Мирзияева. Поскольку в 2016 году, когда скончался бывший президент Ислам Каримов, Москва сыграла определенную роль в том, чтобы нейтрализовать другого тогдашнего претендента на пост главы государства – Рустама Азимова, бывшего министра финансов. В Кремле сыграли в пользу тогда существовавшей Службы национальной безопасности Республики Узбекистан и лично в пользу Шавката Мирзияева.

(В 2018 году Служба национальной безопасности Республики Узбекистан (СНБ РУз) из-за полной дискредитации имиджа всей структуры и ее сотрудников в глазах рядовых граждан и международного сообщества была преобразована в СГБ. – РС).

– То есть, возможно, Путин и Мирзияев действительно чувствуют друг к другу симпатию, потому что оба они – авторитарные лидеры, не терпящие чужого мнения, опирающиеся на репрессии, на спецслужбы, с одинаковой собственной картиной мира и с одинаковыми представлениями, может быть, о «величии», в первую очередь, о собственном величии?

– Да, так и есть, скорее всего. Это два человека, которые не терпят никакой реальной политической и любой другой оппозиции, никакого диссидентства и так далее. Но есть между ними одно важное отличие. Если Владимир Путин уже давным-давно, еще задолго до войны в Украине, взял курс на прямую конфронтацию с Западом и сейчас особенно яростно противостоит Западу, то Мирзияев старается вести очень многовекторную политику и, наоборот, развивать и усиливать сотрудничество с западными странами. Конечно, не только с западными, но и с многими другими – в первую очередь с Китаем и с исламским миром. Это следует учитывать, когда мы оцениваем этих двух лидеров.

– По словам опять-таки Зеленского, главы стран Центральной Азии, несмотря на якобы их нейтральную позицию в отношении войны в Украине, на самом деле, конечно, склоняются в сторону России. Причем, как он подчеркнул, в основном из страха: «У ваших лидеров не совсем баланс из-за страха перед Кремлем. Они боятся Путина». А насколько этот страх на самом деле чувствуется в Ташкенте?

– Я бы все-таки в этом плане обратил внимание на различие, скажем, между Казахстаном и Узбекистаном. В Узбекистане, скорее всего, речь идет не о совсем уж страхе, а об опасениях, учитывая экономичную зависимость страны от России, в том числе и в плане пресловутой трудовой миграции, и от поставок российского газа. В то время как для Казахстана есть прямая угроза его суверенитету – опасность российского вторжения с севера. И это часто диктует, в общем-то, поведение президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева в отношении Москвы и Владимира Путина.

А для Узбекистана Россия является вторым по значимости инвестором после Китая, и товарооборот между ними также на втором месте. Вот в Кремле и пытаются использовать эту экономическую зависимость Узбекистана. Хотя и раньше российские делегации в Ташкент часто приезжали, и были прямые контакты с рядом российских регионов, например, состоялся не так давно визит главы Татарстана в Узбекистан – но сейчас вообще организовали в Узбекистане заседание Совета российских регионов, пригласив большое количество их глав в Ташкент. Видимо, Путин пытается усилить давление, включив в процесс и этих российских чиновников, с тем чтобы они тоже напрямую договаривались с Узбекистаном о сотрудничестве, о каких-то совместных проектах. И тем самым усиливали зависимость Узбекистана от России.

– Вообще в современном Узбекистане что говорят и помнят обо всей долгой истории отношений с царской Россией, с Советским Союзом, с нынешней Российской Федерацией? О том, что узбеки были завоеваны в XIX веке Россией, что долгое время страна была русской колонией, где русские губернаторы устанавливали свои правила и порядки?

– Линия на культурно-историческое дистанцирование от России как от бывшей колониальной метрополии очень сильно была заметна при предыдущем президенте Каримове. Он идеологию независимости и суверенитета ставил во главу угла в своей внешней политике. Например, инициировал создание музея истории репрессий сталинских времен. Но нынешний президент по отношению к России ведет себя более мягко.

Во время визита Владимира Путина в Ташкент в узбекском интернете часто публиковалась совместная фотография предпоследнего вассального эмира Бухары Сеида Абдулахада-хана и последнего российского императора Николая II с подписью: «Узбекистан – Россия: стратегическое партнерство и союз, находящиеся под серьезными испытаниями на протяжении 160 лет».

Ситуация вообще в современном Узбекистане довольно противоречивая. С одной стороны, например, есть предложения со стороны определенных высокопоставленных и влиятельных фигур в плане продвижения узбекского языка и снижения роли русского языка. И эта позиция довольно популярна среди граждан страны, которые недовольны тем, что, скажем, Ташкент, столица, остается космополитическим и сильно русским городом, многие вывески магазинов только на русском, и так далее. Но, с другой стороны, есть определенная часть населения, причем среди них много коренных этнических узбеков, а не русских, которая поддерживает российский внешнеполитический курс, в первую очередь даже в отношении Украины. Во многом это является результатом влияния российских средств массовой пропаганды. А вторая причина – все та же экономическая зависимость. Сейчас же свыше миллиона узбекистанских граждан, по официальным данным, находятся в России.

– Вообще представляет ли теперь Узбекистан для России тот самый пресловутый Глобальный Юг, о развороте на который теперь без конца говорят в Москве? Причем юг очень благожелательный? И нейтральный статус Узбекистана в отношении вторжения России в Украину – на самом деле ничуть не нейтральный?

– Это один из мотивов для российской экспансии в регион в целом. Поскольку сам по себе Узбекистан не так уж могуч, как и некоторые другие центральноазиатские страны. Они лишь часть Глобального Юга, необходимого Москве. Даже некоторые страны Африки более развиты экономически, по размерам ВВП на душу населения, чем Узбекистан. И ведь сам Мирзияев также развивает отношения не со всеми странами Глобального Юга, а с самыми привлекательными для него регионами, например, сотрудничество с исламским миром становится все более тесным, особенно в экономической сфере. С Индией у Узбекистана традиционно были сильные отношения, но в последние годы усилились контакты с Пакистаном.

То есть, если говорить про Узбекистан и каждую другую отдельную страну в Центральной Азии, может быть, они для России по отдельности не имеют особого значения в глобальном контексте. Но вместе они уже представляют определенную силу. И выступают во многом на международной арене с той единой общей линией, которую мы сейчас наблюдаем везде, – это такой «ассиметричный нейтралитет«, основанный на определенной экономической зависимости от Москвы. Россия поставляет Глобальному Югу продовольствие, нефть, газ и так далее. Тут Узбекистан и другие страны Центральной Азии не сильно выпадают из общего тренда.

– Когда вообще Путин куда-либо ездит за границу, я всегда спрашиваю собеседника так: если перечислить самые важные вещи, которые сейчас Путин хотел бы получить от Ташкента, а Шавкат Мирзияев от Москвы, то что это будет? Давайте начнем с России.

– Во-первых, учитывая то, что Россия под руководством Путина стала уже изгоем на Западе, для нее очень важно получить какой-то новый политический капитал на этой самой мировой арене, то есть сформировать группу государств, которые точно остаются лояльными по отношению к ней. Опираясь на поддержку, моральную и политическую, этих стран, Кремль очень усиливает свои позиции.

Во-вторых, если говорить о совсем практических вещах, то я думаю, что Путин задержался в Ташкенте, в частности, чтобы договориться о поставках в Россию бензина и дизельного топлива из Узбекистана. В Узбекистан поставляются сырые российские газ и нефть, которых у России сейчас достаточно. Но мы помним, что значительная часть российских нефтеперерабатывающих заводов уже выведена из строя атаками дронов. И у Москвы возникает постепенно дефицит с обеспечением своей промышленности и транспорта бензином и дизельным топливом. И это может в итоге сказаться и на снабжении Вооруженных сил России. Поэтому в Кремле надеются уже и на поставки бензина и дизельного топлива из Беларуси, рассчитывают уже и на поставки из Казахстана, об этом писалось, и вот Узбекистан также не сбрасывают со счетов. В Узбекистане есть Бухарский нефтеперерабатывающий завод, построенный относительно недавно, в постсоветский период, и пока он очень недозагружен. И если туда доставить достаточное количество нефти, часть продукции этого завода может пойти в Россию – и это могло стать еще одним предметом для ночной беседы Путина и Мирзияева.

– А что нужно Мирзияеву от Путина больше всего?

– Во-первых, избежать прямого давления. Если сравнивать, Узбекистан, скажем, с Таджикистаном: в последнее время, несмотря на то что Таджикистан является членом ОДКБ и вроде бы подконтролен России, тем не менее, были определенные признаки недовольства Эмомали Рахмоном со стороны Москвы, и это сразу сказалось на положении таджикских трудовых мигрантов в России. В последние год-два таджикские мигранты подвергаются гораздо большему давлению в России, чем, скажем, узбекские мигранты.

Во-вторых, в последнее время еще больше усилилась зависимость Узбекистана от поставок российского газа – это тема, которая постоянно всплывает в нашей беседе. Полтора-два года назад в стране случились сильные перебои со снабжением газом местных домохозяйств и производств. И во многом это произошло из-за деятельности ряда узбекских бизнесменов, связанных с интересами России – и на которых сделал в свое время ставку Мирзияев. Например, есть такой Бахтиёр Фазылов, который возглавляет большую компанию, зарегистрированную, кстати, в Чешской Республике. Именно это сотрудничество с Кремлем в итоге привело к коллапсу некоторых газовых проектов, на которые рассчитывал Мирзияев, и сейчас он поставлен перед фактом острого дефицита газа.

В итоге Узбекистан превращается из экспортера газа в импортера. Сейчас речь шла о том, чтобы увеличить еще больше поставки российского газа, в разы, из России в Узбекистан. Вопрос: зачем столько газа Узбекистану? Учитывая, что, в общем-то, у него свои запасы достаточно большие? Или это коррупция, или там что-то не так со статистикой. В целом в Узбекистане нет никакого профессионального анализа этой сферы, нет ясной картины: что происходит в газовом секторе с точки зрения резервов, с точки зрения возможностей и так далее. В итоге сейчас Узбекистан все больше и больше впадает в зависимость от поставок энергоносителей из России.

– Независимые экономисты и СМИ называют Узбекистан одной из главных точек ввоза попавших под санкции товаров, самых разных, в Россию. Действительно ли все так и все эти подсанкционные товары идут эшелонами в Россию из узбекских городов?

– Увеличение взаимного торгового оборота, о котором мы также уже сказали, рост российских инвестиций, увеличение поставок российской продукции в Узбекистан – конечно, в значительной степени все это связано с этим потоком, идущим и обратно, в Россию. Конечно, да, Узбекистан стал одним из главных каналов поступления в Россию подсанкционной продукции из других стран. И этот процесс отвечает интересам ряда высокопоставленных чиновников, которые в Узбекистане контролируют эти потоки. Им очень трудно отказаться от прибыли, которая с такой торговлей связана.

– Особый вопрос в отношениях двух стран, и его также мы уже коснулись, – это узбекские трудовые мигранты в России. Их 1 миллион, сказал Мирзияев, но на самом деле их явно больше. Путин сейчас в Ташкенте обещал им всякое соблюдение прав и так далее, всячески их хвалил. Но при этом с начала года из России на родину вернулись 115 тысяч граждан Узбекистана, и до конца года собираются вернуться еще около 300 тысяч. И все это в том числе последствия теракта в подмосковном «Крокус Сити Холле». В России началось полицейское хамство, рейды, проверки, задержания и облавы. Российские регионы вводят прямые запреты на сферы деятельности для любых мигрантов из стран Центральной Азии. А самому Узбекистану чем грозит такое возвращение сотен тысяч людей, чем они будут заниматься?

– Конечно, это будет значительной проблемой для Узбекистана, поскольку уровень экономического развития страны не позволяет обеспечить работой такое количество людей. Есть разные факторы, которые приводят к этому оттоку мигрантов из России. Главный – это страх быть мобилизованным на фронт в Украине. Многие этнические узбеки подвергаются здесь очень сильному давлению, особенно те, которые уже получили российский паспорт. И да, безусловно, этот теракт в «Крокусе» также нагнетает атмосферу, которая гнетет узбекских мигрантов. И не только узбекских, а вообще всех центральноазиатских мигрантов в России.

Но, возможно, этот отток из России является временным. Люди уезжают на родину, чтобы переждать, пока, как они уверены, ситуация в России «устаканится», и потом они рассчитывают вернуться. Поскольку есть и другая сторона вопроса. Сейчас российское правительство очень много вкладывает в военно-промышленный комплекс – и при этом в России остается все меньше рабочей силы. И из-за мигрантского оттока, и из-за гибели многих мужчин на украинских фронтах. Стоимость рабочей силы растет – а значит, растут и заработки. Никакого общего глобального падения производства в России, вопреки первоначальным прогнозам, не произошло, даже наоборот. Это становится, конечно, очень сильной мотивацией для узбекистанских граждан, чтобы или не покидать, или вернуться в Россию через какое-то время. Но, с другой стороны, повторю, конечно, есть страх быть мобилизованным на войну в Украине.

– Верно, десятки тысяч узбеков за последние годы получили российские паспорта. И тут началась война в Украине, и этнических узбеков с российскими паспортами массово начали просто ловить и отправлять на фронт. Вам много известно о таких фактах?

– Масса таких конкретных случаев. Когда людей военкоматы, например, заманивали на службу в российской армии, прямо для участия в так называемой «СВО», но в качестве лишь подсобного персонала, на должности вроде тыловых водителей, а не солдат на передовой. Но когда их забирали, потом отправляли прямо под пули. Кроме того, в российских тюрьмах в начале войны, конечно, сидели и граждане Узбекистана. И в период, когда происходила эта массовая вербовка заключенных на войну структурами вроде бывшей «ЧВК Вагнер», среди них оказались и узбеки, которые решили поверить обещанным выгодам. И тоже попали на фронт, и многие не вернулись оттуда. Вообще в последнее месяцы участились сообщения о том, что многих бывших граждан Узбекистана, получивших российские паспорта, прямо угрозами заставляют являться в военкоматы. Я пока не видел сообщений, что прямо всех их массово уже отправляют воевать против Украины. Но уже заставляют вставать на учет. В Москве их, видимо, рассматривают как резерв пушечного мяса, который скоро может быть использован для того, чтобы восполнить потери живой силы на фронте.